Над нами хмурился и плакал Спаситель. Так отражали свет закреплённые под разными углами смальта и камешки.
Семёнов сдал, я понял, что он совсем старик, и трость в руке уже не казалась придумкой стареющего денди. Хотя чему удивляться? Ведь он был почти ровесник моему деду - с поправкой на отсутствие голода, эвакуаций и выматывающего труда.
Мы пошли вдоль стены, мимо строительных лесов, казавшихся частью декорации.
Два стареющих мальчика, два бессмысленных эстета.
- Вы знаете историю о пропавших священниках? - спросил Семёнов.
Я знал историю о пропавших священниках. И даже рассказывал её студентам. Мне очень нравилось рассказывать о том, как во время штурма священники не прерывали службу. И вот, когда, маша своими кривыми саблями, оскальзываясь на кровяных лужах, чужие воины приблизились к алтарю, святые отцы неспешно, один за другим, вошли в стену.
Я представлял, как они, держа в руках священные чаши, исчезают в сером камне. И вот, много лет они ждут, когда мечеть станет церковью. А пока они хмуро пьют там за стеной, стуча чашами. Пьют из них горькую…
Последнее, впрочем, было не для лекций.
