Истории о Твардовском, не вошедшие в статью

В книге "Поэзия и народ", 1947, Твардовский вдруг пишет: "Остановимся вкратце на таком общем признаке современного стиха, как его поворот от свободных ритмов к так называемым стабильным ритмам" - это мне было совершенно неизвестно. Более того, я совершенно не ориентировался и сейчас довольно плохо понимаю, есть ли эволюция в поэзии, и если да - то какова она. Каковы они, эти ритмы и всё такое.
Это как споры о смысле фразы "все счастливые семьи..." - можер спорить бесконечно. Твардовский, кстати, говорит: "Американский писатель: "Чёрт возьми, у нас отличная литература, а читатель плохой; у вас такой отличный читатель, хотя литература куда слабее нашей". И непонятно, что с этим делать, как это проверить - потому что когда я это читал лет двадцать назад, то мне казалось, что американец неправ, и всё наоборот - литература наша в ХХ веке прекрасна, а читателем хвастаться не стоит. А потом я стал думать, что американец прав, а потом и вовсе запутался.
У Твардовского есть такая речь "Правда искусства" (Это выступление на втором Всесоюзном совещании молодых писателей в 1951 году), где он расписывает ту самую советскую литературу по персонажам: "Передо мной рукопись одной поэмы. Там есть колхоз отстающий, колхоз передовой, есть председатель колхоза - человек передовых взглядов - и председатель колхоза - зазнавшийся, не понимающий новых условий жизненного развития. Есть девушка Галя и тракторист Ваня. Есть и парторг, который занят только тем, чтобы устроить сердечные дела этой молодой пары. Есть там и надоевший персонаж в нашей литературе - дед, которому делать нечего, но он всё ходит, расспрашивает, через сколько лет будет коммунизм и дождётся ли он, поскольку ему 73 года". На самом деле, это, конечно, не советская литература, а классическая ассовая культура.
Все эти персонажи легко переписываются, превращаясь в героев тошнотворного перестроечного фильма о фермерах-первопроходцах или сериала об офисных жителях. И напрасно на III съезде писателей Твардовский восклицал: "Зачем мне, читателю, 365 романов в год?" - это хороший вопрос.
Потому что это вопрос не риторический - зачем, дескать. так много, не надо столько. Это настоящий вопрос - потому как над литературой уже поставили эксперимент. Одной фантастики сейчас выходит 365 романов в год, и это не удивляет, кажется, уже никого.
Это эхо давней сталинской идеи малокартинного кинематографа, когда решили делать мало фильмов, зато хороших. Ничего из этого, разумется, не вышло, как из предложения отцеплять первый и последний вагоны, когда узнали, что большая часть погибших при крушениях находится именно в них.
Я бы не преувеличивал важности Твардовского как теоретика литературы - он был человек внимательный, с хорошим крестьянским глазом, который позволял ему подмечать многое.
Но и у него есть предел точности. Всё-таки это суждения поэтического ума, а не научного.
А так-то в умирающей литературе изменилось мало. Вот в  речи на XXI съезде КПСС  Твардовский  говорит: "У нас до сих пор не в диковинку прочесть иногда примерно такую рецензию: роман, имярек, посвящён ближайшей современности и людям, находящимся на передовых постах социализма, и. т. д., и т. п. - идёт длинный перечень добрых намерений автора, и ни слова о том, как это было написано, трогает ли это душу читателя. И только в соответствующем месте, в соответствующем абзаце говорится, что, мол, язык романа, к сожалению сер, композиция рыхла, образы героев расплывчаты, редакция не поработала с автором, чтобы устранить длинноты и пустоты. Заключительный абзац: однако - ох, это обязательное однако! - однако всё это не мешает роману быть нужной, полезной книгой". Я клянусь, что большая часть рецензий пишется по этой же схеме и сейчас.
Впрочем, у Твардовского можно найти многое - например, он пишет о Бунине, как о польском шляхтиче, который чем беднее, тем больше его гонор.
А вот Исаковского он зовёт учителем, а не товарищем. И правда, Исаковский - народный поэт. Во многих серцах он выше Есенина - со всеми его не нужен мне берег турецкий, враги сожгли родную хату в лесу прифронтовом и Катюшей.
Но я не к этому.
В "Карельском дневнике" Твардовского от 13 марта 1940 написано: "В пятом часу позвонил Березин из редакции "На страже Родины"".


Извините, если кого обидел.