История про подмену

Когда я читал лекции, то ввёл в привычку приходить в аудиторию со стаканом крепкого чая. С его края свешивался вытяжной шнурок пакетика.
Впрочем, один студент, сидевший по большей части на передней парте, сказал с восхищением:
- Какой у вас чай... Ароматный!
И то верно - я украл этот приём из одной книжки, собственно, из мемуаров Георгия Тимофеевича Берегового. Но я начну издалека - вот выходные данные этой книги  Береговой Г. Т. Три высоты. — М.: Воениздат, 1986.  Обратите внимание на год - это важно. Так вот, в этой книге на странице 157 космонавт Береговой рассказывал писал об Академии Жуковского : "Тактику ВВС читал бывший фронтовик, летчик-истребитель полковник Сидоренко. Читал увлеченно, горячо, иллюстрируя материал такими эпизодами из собственной боевой практики, что у слушателей порой дух захватывало. Зато и запоминалось. На его лекциях скамейки не пустовали. Популярностью он пользовался не только как педагог, но и как интересный, глубокий человек. Любили мы его за скромность, за неброское обаяние, за простоту и душевную ясность.  Жизненный путь Сидоренко прошел большой и нелегкий. Здоровье успел подорвать, и читать ему порой было трудно — садился голос. Всякий раз перед лекцией лаборантка ставила ему на край кафедры поднос со стаканом холодного чая. Однажды кто-то из нас и высказался в том смысле, что жидкий холодный чай из буфета не достоин бывшего фронтовика и вообще замечательного человека, каким, бесспорно, является наш преподаватель, давайте, дескать, придумаем что-нибудь соответствующее нашему к нему уважению.  Сказано — сделано. Раздобыли пачку цейлонского чая. Умельцы смастерили из гильзы снаряда не то мармит, не то термос — этакое электротехническое чудо, поддерживавшее с помощью специально рассчитанной нагревательной спирали заданную температуру. Стакан вместе с металлическим подстаканником входил в надпиленную по краю гильзу ровно настолько, чтобы налитая в него заварка не могла остыть. Сама же гильза ставилась на поднос, а электрический шнур от нее тянулся в специально подведенную для такого случая розетку. Все, словом, было выполнено и с пользой для дела, и со вкусом.
Лаборантка, молоденькая девушка, привыкшая видеть в нас людей, умудренных жизнью, на этот раз поначалу было растерялась: полковник, дескать, человек немолодой, степенный, и предмет у него серьезный — тактика. А тут самовольство такое, вдруг обидится.
— Что будет? Что будет?
— Напрасно тревожитесь, — смеемся в ответ. — Нынче суть не в тактике, а в стратегии!
В конце концов лаборантка смирилась, поставила в нашу гильзу стакан с горячей заваркой. Мы затаили дыхание, ждем. Поймет нас полковник — хорошо. Ну а если не поймет, если рассердится за самоуправство, что поделаешь — придется расплачиваться...
Сидоренко начал лекцию, как всегда, увлеченно, напористо, не щадя голоса. Не помню сейчас, о чем он в тот раз говорил, но курс увлекся, заслушался. Не знаю, как кто, а я через несколько минут и думать позабыл о нашей проделке. Да и большинство из ее участников, кажется, тоже.
В середине лекции Сидоренко взялся, по обыкновению, за стакан. Раз отхлебнул, другой... Продолжает читать как ни в чем не бывало. И хрипотцы вроде в голосе поубавилось.
Наконец прозвенел звонок. Поставил полковник опустевший стакан на поднос, впервые улыбнулся, будто только что заметил нашу проделку, сказал:
— Хорош курс. Уважительный. Такому и лекцию читать — одно удовольствие.
Улыбнулся еще раз и ушел своей упругой, легкой походкой.
— Что же у полковника за дата нынче такая? — подошла к нам минуту спустя лаборантка. — День рождения? Или что-нибудь по службе?
— Да нет, день сегодня самый обычный, — отозвался кто-то из нас. И прибавил: — День-то обыкновенный, а вот сам полковник... Полковник наш человек замечательный"!

Так вот, внимание: в предыдущей мемуарной книге "Угол атаки" - М.: Издательство ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия", 1971, на странице 106 этот эпизод выглядит так:  "Тактику ВВС читал бывший фронтовик, летчик-истребитель полковник Сидоренко. Читал увлеченно, горячо, подкрепляя теорию бесчисленными эпизодами и примерами, щедро черпая их из своей большой судьбы. На его лекциях всегда трудно было сыскать свободное место.  Любили его не только как интересного, яркого педагога, но и за человеческое обаяние, за простоту и душевную ясность.  Читать ему порой было трудно: садился голос. И всякий раз перед лекцией молоденькая лаборантка ставила на край кафедры поднос со стаканом холодного крепкого  чая.  На курсе юнцов у нас было раз, два - и обчёлся; остальные народ, что называется, солидный, степенный. Озорство, мальчишество вроде бы не к лицу. Но не зря, видно говорят, что студенческая скамья с возрастом не считается: всех стрижёт под одну гребёнку. Заменили мы, словом, как-то стакан с чаем на стакан коньяка. По цвету отличить трудно...
Лаборантка в панику:
— Что будет? Что будет?
— А вот увидим, — смеёмся в ответ. — Может, полковник и не заметит разницы...
Махнула лаборантка рукой, поставила стакан на привычное место. Мы затаили дыхание, ждем: коньяк наш не столько озорство, сколько дань уважения.  Ну а если рассердится полковник, что  поделаешь — придется отвечать по заслугам...
Сидоренко начал лекцию, как всегда:  напористо, горячо, не щадя ни голоса, ни дыхания. Не помню сейчас, о чем он в тот раз говорил, но курс увлекся, заслушался. Не знаю, как кто, а я через несколько минут и думать позабыл о нашей проделке с подменёнными стаканами. Да и большинство из ее участников, кажется, тоже.
В середине лекции Сидоренко придвинул, по обыкновению, поближе стакан. Раз отхлебнул, другой... Продолжает читать как ни в чем не бывало. И хрипотцы вроде в голосе поменьше стало.  А стакан, надо сказать, не гранёный - из тонкого стекла: ровнёханькол полбутылки "Двина" туда вошло. К концу лекции, видим, на донышке  уже осталось. А Сидоренко хоть бы что: будто и впрямь в стакане чай...
Наконец прозвенел звонок. Поставил полковник опустевший стакан на поднос, впервые улыбнулся, будто только что заметил подмену, сказал:
— Хорош курс. Уважительный. Такому и лекцию читать — одно удовольствие.
Улыбнулся ещё раз и ушёл своей упругой, легкой походкой.
— Что же у полковника за дата нынче такая? — подошла к нам минуту спустя лаборантка. — День рождения? Или что-нибудь по службе?
— Да нет, день сегодня самый что ни на есть обычный, — ответил кто-то из нас. И помолчав, прибавил: — День-то обыкновенный, а вот сам полковник... Полковник наш человек замечательный"!
А вы говорите "Оруэлл, Оруэлл" - теперь никто и не поймёт, что говорят даты изданий, да и что вообще к чему.


Извините, если кого обидел.