История про прихордовое и уход (I)

ПРЕДРЕЧЕНИЕ 
ЯСНАЯ ПОЛЯНКА
БЕГОМ, ЧЕРЕЗ САД
МАШИНКА ВРЕМЕНИ
ЗЛОЙ ГОРОД И ПУСТЫНЬ
МИСТИК С ДИРИЖАБЛЕМ
ИЗОБРЕТЕНИЕ КАРТОФЕЛЯ
ЗДЕСЬ БЫЛ РАШИД
ЖЕЛЕЗО ДОРОГИ
ПИОНЕРЫ ДАНКОВА
АСТАПОВСКИЙ КРЕМЛЬ
СНЕГ

Оптический материал здесь


Я вам вот что скажу - в великой русской литературе всё очень продумано. И более того, всякий писатель, если он, конечно, настоящий русский писатель, сначала сообщает что-нибудь, а потом уже исполняет это в своей жизни. Напишет Пушкин про дуэль - и, пожалуйте бриться, вот его уже везут на Мойку c пулей в животе.
Как начнёт писать человек про самоубийство героя, так натурально, значит найдут писателя совсем неживым. Страна не зарыдает обо мне, но обо мне товарищи заплачут.
Толстой - великий русский писатель честно сообщил, что уйдёт из дома.
Причём он постоянно сообщал об этом - в разное время и разными способами.
Вот, к примеру, заводил он волынку: слушай, читатель, вот тебе история про кавалергарда.
И вот уже следишь за тем, как человек с бородой идёт двумя старушками и солдатом. Мимо едут на шарабане барыня с каким-то путешественником-французом и всматриваются в les p?lеrins, странники которые, по свойственному русскому народу суеверию, вместо того чтобы работать, ходят из места в место.
- Demandez leur, - сказал француз, - s'ils sont bien surs de ce que leur pelerinage est agr?able ? Dieu.
Старушки, которым переводят вопрос, отвечают:
- Как Бог примет. Ногами-то были, сердцем будем ли?
Спрашивают солдата, и он говорит, что один, деться некуда.
Спросили и старика - но уже о другом: дескать, кто он?
- Раб Божий.
- Qu'est ce qu'il dit? Il ne r?pond pas.
- Il dit qu'il est un serviteur de Dieu.
- Cela doit ?tre un fils de pr?tre. Il a de la race. Avez-vous de la petite monnaie?
Старика принимают за сына священника, и замечают, что чувствуется порода. Всем раздают по двадцать копеек.
- Mais dites leur que ce n'est pas pour des cierges que je leur donne, mais pour qu'ils se r?galent de th?; чай, чай, - pour vous, mon vieux, - говорит француз и треплет рукой в перчатке старика по плечу.
- Спаси Христос, - отвечает тот, о свечах вовсе не думая.
Шапки на нём нет и он лыс. Как настоящий даос, старик чувствует равнодушие к этой ситуации. Через девять месяцев его поймают и сошлют в Сибирь как беспаспортного. Там он будет работать у хозяина в огороде и ходить за больными.
Но это всё в идеале.
Это мечта, записанная за двадцать лет до попытки.
Есть у Толстого и другая история, это такая пьеса - "И свет во тьме светит". Это, собственно, рассказ про него самого и про то, как неловко и болезненно желание жить не по лжи. Как сопротивляются ему люди, и как мало оно приносит счастья. Главным героем в этой пьеса был сам толстой, впрочем под именем Николая Ивановича. Николай Иванович собирается бежать из дома вместе со своим бывшим слугой Александром Петровичем.
Этот Александр Петрович уже бормочет: "Будьте спокойны, пройдем до Кавказа без гроша. А там уж вы устраивайте". Герой отвечает ему "До Тулы доедем, а там пойдем. Ну, все готово". Но ничего оказывается не готово, беглеца останавливают, и он возвращается в привычный ад, где лодка убеждений бьётся о каменный берег быта.
- Renvoyez au moins cet homme. Je ne veux pas qu'il soit t?moin de cette conversation, - говорит его жена, и понятливый Александр Петрович отвечает: " Компрене. Тужер муа парте".


Всё началось с того, что мне позвонил Архитектор. Жизнь моя была негуста, и я был рад каждому звонку.
Архитектор спросил меня, как я отношусь к Толстому.
Я задумался и начал открывать и закрывать рот, как обычно это делают рыбы.
- Так вот, - продолжил Архитектор, - давай поедем в Астапово.
- И умрём там? - с надеждой спросил я.
Он замолчал. Видимо, эта мысль ему в голову не приходила. Он вообще был человек бесстрашный.


Извините, если кого обидел.