Бушков всегда был для меня очень странным персонажем - о нём говорили многое. Мне было откровенно не интересно, что с ним происходило в прошлом, с какими-то интригами и письмами. Я имел дело с нынешним. Были люди среди моих знакомых, что ему откровенно завидовали. Я увидел очень странную смесь (зависти у меня, правда, не вызвавшей): такой Габриэль д'Аннуцио наоборот - многотиражный писатель, русско-имперский патриот, генератор совершенно безумных суждений, католик, мизантроп и, по-моему, сильно пьющий человек.
Беда в том, что он не показался остроумным, хотя всё время хотел говорить парадоксами.
Мы с ним сидели за одним столом, напротив Бушкова сидела некая стильная женщина из Ленинграда, какая-то новая Лиля Брик средних лет. Бушков крепко выпил и старался понравится этой женщине. Поэтому наш с ним разговор медленно угасал. Бушков отпил ещё и посмотрев современой Лиле Брик в глаза сказал напористо:
- А теперь я вам расскажу, как я достал чертежи гаубицы М-30...
Он родился в Минусинске в 1956 году. В биографиях с некоторой напористой гордостью писалось, что окончив школу в Абакане он категорически отказался от дальнейшего образования и четыре года разносил телеграммы, был грузчиком, страховым агентом и рабочим геофизической экспедиции. (Принято думать, что разнообразие случайных работ - выигрышная деталь послужного списка писателя).
Правда, в таких биографиях ещё сообщалось, что он с 1989 года живёт на гонорары, и овладев польским, чешским, словацким, английским, выпустил несколько книг переводов. Не то, чтобы я сомневался, но к полиглотам испытывал всё же некоторое недоверие. Имеющий в кармане мускус освоенного языка, обычно не говорит о нём. Незачем.
Когда я слушал этого сибирского католика, то обнаружил, что он говорит максимами: "Отношение к интеллигенции не изменилось - формула товарища Ленина была совершенно верна, но только он не включил в неё себя", "Моя любимая женщина - Шарон Стоун, потому что она обо мне ничего не знает, слыхом не слыхивала", "Наш губернатор Зубов бежал, переодевшись в мужское платье".
Какой, впрочем, Зубов - что мне было до дальней сибирской свары? Знаю я, что ли журнал "Енисей" в 1500 экземпляров?
Не знаю.
Не знаю, правда, и то, написал ли он свой роман, про любимого героя - Сталина. Тогда он писал новый роман, который назывался "Последний прыжок тигра" - о том, как Сталин планировал удар по Ближнему Востоку.
А в какой-то аннотации, которую я тогда списал к себе, значилось: "Все города Земли лежат в руинах после величайшей из катастроф, все достижения цивилизации забыты, и по европейской пустыне странствует непобедимая воин - девица - Анастасия".
Это уже был какой-то Владимир Мегрэ, кедры и дачники.
Извините, если кого обидел.