У Грина получается то же самое - только метафоры живут в конце каждого абзаца. Их много, чрезвычайно много, от них ломятся страницы, как лотки на восточном базаре. Или. вернее, как витрины модного магазина.
Вот Томас Гарвей из "Бегущей по волнам" говорит полицейскому чиновнику в комнате убитого капитана: "Кажется, он не был ограблен". Дальше Грин пишет: "Комиссар посмотрел на меня, как в окно". Наваждеие там бросает на людей терпкую тень, старички стоят, погруженные в воспоминания, как в древний мох,
Кстати, в "Бегущей по волнам" даже невнимательный читатель, занимающийся фронтальным чтением романов Грина увидит тот же мотив, что и в его сказаниях о летающих людях. Фрэзи Грант бежит по волнам без усилия, волей желания.
"Я уже дала себе слово быть там, и я сдержу его или умру". "Прощайте! Не знаю, что делается со мной, но отступить уже не могу". "Это не так трудно, как я думала. Передайте моему жениху, что он меня более не увидит. Прощай, и ты, милый отец! Прощай, моя родина!" .
Хождение по воде - занятие известное.
Интересно то, что у Грина оно непринуждённо, дар случаен и не заслужен страданием.
А я продолжаю жить в мире, где всё ещё живёт один бородатый мужик, открыл другому, тоже бородатому, секрет лёгкой поступи по волнам. Видишь, братан, начал он рассказывать этот рецепт, крест на горе…
