За последние несколько дней я прочитал несколько историй про то, как в Москве, милиционеры, проверяя документы, спрашивая документы, присовокупляли к этому требованию какой-нибудь дурацкий вопрос. Вопрос типа "А где в Москве находится зоопарк?" или "Как решить квадратное уравнение?".
Я никоим образом не подвергаю сомнению подлинность этих историй - это не моё дело.
Понятно, что для меня, как и для многих других людей, архетип таких диалогов восходит к довлатовскому милиционеру, что спрашивает богемных тунеядцев, в каком году изданы "Чётки" Ахматовой.
Хотя, конечно, тут есть и два иных образа. Это, разумеется Сфинкс со своими загадками, предтечей фрейдовщины. Ну, и шибболет народный. Радостная резня на фоне колосса.
Про этот шибболет я и расскажу - у моего друга, писателя Колоса, есть чудесный рассказ про город Душанбе. Это рассказ про москвича, что приезжает в Душанбе и понимает, что это тот город, в котором он должен жить. Москвич бросает квартиру и работу (это правильный иерархический порядок), переселяется, начинает работать в какой-то пирожковой, женится, но город не признаёт его своим.
Он дружит с множеством людей, блестяще знает язык, но всё равно, он - чужой. И вот, когда
начинаются беспорядки, его ночью (действие рассказа происходит на протяжении одного дня, то и дело проваливаясь в прошлое), так вот, его ночью останавливают какие-то люди и говорят:
- Скажи "Овечка, овечка…" - а это такая песенка, аналогичная русской песенке про ёлочку и зайку серенького.
И по странному наитию, этот бывший москвич произносит "овэчка, овэчка, гдэ твоя уздэчка…" точно таким же образом, каким его жена, бывшая родом с окраины, пела над колыбельной сына.
- Ага, - говорят вопрошающие, - так ты - кулябец!
И режут его. И вот, бывший москвич, с ножом в печени, вытягиваясь перед смертью, понимает, что его признали за своего. Он заплатил свою цену, и вот - он свой.
Оттого, истории про милиционеров, что интересуются школьными начатками математики, меня не радуют. Меня они пугают.